I’ve been waiting for a guide to come and take me by the hand.
Kill these sensations, make me feel the pleasures of a normal man.

— Постой! — застигает меня врасплох — Ты не знаешь, где заканчивается эта река?

Чувствую себя голым, в правой руке дрожит фотокамера. Пытаюсь совладать с собой:
— Знать бы, где она начинается… для начала… — давлю из себя улыбку, голос дрожит не меньше всего остального. — Но, увы.
— Ну, ты, по крайней мере, знаешь, куда она течет.

Странное замечание, согласитесь. Оцениваю ситуацию, молчу.
— Понимаешь, я ни с кем не разговаривала уже два часа… это так грустно… Может, составишь мне компанию? Вниз по реке?
— Мы так можем далеко уйти… — пытаюсь возразить.
— А у тебя что, есть какая-то цель?

А ты что, хренов психолог? Звучит, конечно, интригующе, но я же тебя боюсь.
— Ну, в общем то.. просто гуляю. — придаю голосу уверенности.
— Тогда я тебе не помешаю.
— Дело Ваше. Но из меня плохой собеседник.

Чувствую, как ускользает возможность ретироваться. Вместе с ней пропадает и желание — любопытство берет верх.
— Да неужели? Плохой? Кто это тебе сказал?
— Ээ… я… я сам и сказал. Впрочем, я не возражаю. Идемте. Но с Вас темы для разговора — у меня с этим туго.

Мы разворачиваемся, я выключаю фотоаппарат. Делаем несколько шагов и я уже чувствую облегчение. Она вступает:
— Я тут редко бываю, поэтому не знаю, что, где, да как. У меня, вообще-то, не так много времени, поэтому сразу уточню: если мы пойдем в ту сторону, то как быстро сможем возвратиться обратно?

Вот уж хороший вопрос, лучше прежнего! Куда обратно то?
— Быстро. Город то маленький. Ненавижу его… — отвечаю.
— Маленький? Это ты с чем сравниваешь?
— Я не сравниваю, я ощущаю.
— А мне есть с чем сравнить: Тюмень, Челябинск, Сургут… А тут я редко бываю.

Мы поднимаемся на пешеходный мост, чтобы перейти на другую сторону. Начинаю изучать ее внешность: одета в белый худ с абстрактным узором, джинсы с подвернутыми штанинами, кеды. Лицо очень мимичное, косметика, если и присутствует, то по-минимуму. Волосы собраны в пучке. Я уже почти не ощущаю дискомфорта, как вдруг вижу на настиле моста тень человека. Я торможу, моя спутница проходит чуть вперед и оборачивается:
— Что?

Вся проблема в том, что тень то есть, а человека нет. Наклоняю голову, смотрю под другим углом. Тень имеет четкие очертания. Человек стоит на прямых ногах, с плеча свисает сумка, руки согнуты в локтях и подняты к лицу, в руках у человека, оставившего тень, фотокамера с массивным объективом. Смотрю на аппарат в собственных руках. Подхожу чуть ближе и тень исчезает, подаюсь обратно и вновь вижу…
— Я схожу с ума или ты? — прерывает меня женский голос. Снова врасплох — Что, земля уходит из под ног?
— Подойди сюда, — говорю — взгляни-ка.
— Опа. Тень человека с фотоаппаратом.
— Ага, похожа на одну из тех, что оставались от людей после взрыва атомной бомбы в Хиросиме. — с пафосом замечаю я. Надо же выставитья.

Она снисходительно улыбается, подается вперед, прочь от непонятного явления. На краску непохоже. Будто что-то прикипело. Делаю снимок, проверяю изображение на дисплее и иду вслед за ней. Она вновь прерывает молчание:
— *Представляешь, если ночью был взрыв, просто мы не заметили. *— она смеется.

Тень человека с фотоаппаратом на мосту через Исеть, Екатеринбург, фото Дмитрия Афонина

Думаю о бесплотных тенях, бредущих по пустыне, из вступления к какой-то старой видеоигре. Никто не заметил, а он заметил, он ведь фотограф, вот и написал свой последний портрет, используя естественные свойства светового потока. Эта мысль меня немало забавляет и я возвращаюсь к реальности. Поворачиваюсь на каблуках, резко приседаю и делаю неплохой снимок:
— А Вы сама то откуда, если не секрет? — встаю и делаю шаг.
— Мой город совсем не такой, как ваш. Ваш какой-то… целостный, что-ли. А наш — разбросан по частям. Я живу на его окраине. Это даже не окраина, а поселок. А поселок недавно низвели до села. Так что, по паспорту, я живу в селе.

Юная леди добавила ясности. Решаю не давить:
— Я тоже тут на окраине живу. Райончик не из лучших.

Дорогу нам преграждает проезжая часть, перекинувшаяся через реку. Девушка предлагает найти светофор. Она улыбается мне и говорит:
— Я пока еще хочу жить.
— Светофор там, метрах в ста. Пойдемте. — тыкаю пальцем в сторону того берега, на котором все началось. — Хотя, я бы предпочел умереть. — выпаливаю в своей обычной некчемучно-ироничной манере.
— Это еще почему?
— *Ненавижу людей… общество… *— уже не лукавлю.
— А есть какая то причина?

Мы добираемся до светофора, дожидаемся зеленого и переходим. Тереблю рычажок включения своей зеркалки, пытаюсь придумать что-нибудь вычурное, чтобы сказать в ответ, но сдаюсь:
— В общем-то, нет… не доверяю… я настолько наивный, что у меня просто нет причин доверять. Лучше я оставлю всю эту полемику тем, кто любит полемику, разговор куда-то не туда пошел… — спускаю на тормозах.
— Так уж и не туда?

Мы вновь движемся в сторону реки.
— Я просто не хочу, чтобы кто-либо засорял себе голову моим мировидением. Я уже и сам давно запутался в том, что думаю, а уж в том, что говорю, и подавно. Такой уж я социопат, потому и собеседник плохой…
— Ну, друзья то у тебя есть, социопат? — улыбается она.
— Не так уж много. Есть один особенный. Мы можем с уверенностью сказать, что ненавидим друг-друга, поэтому наши отношения отличаются особой искренностью. — я возвращаюсь к ироничной манере. Улыбаюсь.
— Ты же собираешься стать фотографом, как я поняла. Тебе ведь нужно, чтобы кто-то оценивал твои работы. То самое общество, которое, по твоим словам, ты ненавидишь. — цепляется она.
— Я сам себя оцениваю. Сравниваю с профессиональными работами.

Я не сравниваю, я ощущаю…
— *Да ты, оказывается, эгоист, если считаешь собственное мнение настолько авторитетным! *— опять смеется.
— Я бы даже сказал «эгоцентрист». — улыбаюсь в ответ.

На мосту я делаю еще пару кадров. Индустриальные пейзажи. А что еще остается? Она останавливается и заявляет:
— Я, наверное, паникерша, но мне кажется, что нужно идти в обратную сторону, иначе я опоздаю. Только, давай не будем возвращаться той же дорогой, по светофору. Давай перебежим прямо тут… ненавижу возвращаться.

А что, жить уже не хочется? Я ухмыляюсь, достаю из кармана последнюю сигариллу, перекидываю фотоаппарат в левую руку и прикуриваю. Надо заметить, я разочарован тем известием, что у моей спутницы так мало времени. Я ведь только вошел в азарт. Делаю пригласительный жест рукой и говорю:
— Что-ж, давайте перебежим.

Оказавшись на той стороне, я смотрю на сигарету и неуклюже изрекаю:
— Я, вообще-то, не курю… бросил… не курил две недели, но потом что-то произошло.
— *Да? И что же? *— чувствую некое подобие укора.
— Выбрались с подругой на той неделе пофоткать празднества по случаю годовщины победы, в центре города была куча не очень дружелюбно настроенного народа… я же социопат… в общем, когда мы, наконец, добрались до кафе, я заказал воду и пачку сигарет… выкурил целую кучу… руки тряслись… в общем… ну, слабый наверное. Ха! — чешу затылок, ощущаю острое желание перевести тему.
— И что, снова начал?
— Ну, не совсем. Купил вот… решил с утра покурить…
— Небось всю пачку уже решил. — вновь снисходительно улыбается.
— *Да нет, эта — первая. *— отвожу взгляд.

Вижу в ее взгляде неприкрытое торжество, хитрость и вызов:
— Да нет. Ты еще до нашей встречи сидел на берегу и курил. Так что не первая.

Действительно. Паника снова накатывает. Поправляю галстук. Ужасно охота сделать две вещи: надеть темные очки и снять портрет моей спутницы. Сделать первое мешает праздная лень — нужно лезть в рюкзак, а потом долго поправлять блейзер, рубаху и прическу. Осуществить второе не дает окатившее меня смущение. Гоню прочь наваждение и напускаю на себя отреченный и безразличный вид:
— Вот видите, я еще и врать мастак.
— Смотри у меня. Я неплохо разбираюсь в людях.

Заканчивай уже с этим снисходительным тоном! Я неприступен как бастион. Делаю последнюю затяжку, кидаю бычок в сторону урны и попадаю точнехонько в цель. Есть!
— Подумаешь. Вы видите меня первый и последний раз.
— Откуда ты знаешь? Просто так ведь ничего не происходит и все такое.
— Я прекрасно знаю себя. Я всегда ограждаюсь от людей.
— *Да ну… *— не верит.
— Хотите знать, что случилось после того дня, когда я не смог бросить курить… девятого мая?

Я холоден, как Тедд Банди. Выдерживаю драматическую паузу, возвращаю камеру в правую руку и продолжаю, не дождавшись ответа:
— Я почувствовал дискомфорт и больше мы с ней не виделись… не общались.

Чувствую свое превосходство. Партия выиграна. Такой уж я человек: универсальная тактика — делаешь вид, будто ничего не понимаешь, но это напускное, лишь показываешь на миг растерянные глазки, но потом, когда просекаешь всю фишку, быстро берешь инициативу в свои руки. Всё или ничего. Размышляю над тем, что мне, почему-то, проще представить мальчишкой Гитлера, чем того-же Черчилля в роли развеселого карапуза. Она прерывает мое торжество:
— Ух. Да ты просто… козел.

Я говорю, что подмечено весьма точно, и мы смеемся, потому что она права, хотя того и не желает. Думаю о реальных мотивах своего поступка. Дискомфорт? Ну уж нет! Скорее, почувствовал, что начинаю привязываться, испытывать симпатию… Мы уже давно ушли от реки и теперь она ведет меня по центральной улице в одной ей известном направлении. Сворачиваем в проулок и она задает вопрос:
— Сколько тебе лет?

Я извлекаю из кармана сотовый телефон, смотрю на дисплей и пытаюсь пошутить:
— Сейчас восемь часов пятьдесят три минуты утра… Дай подумать… Мне девятнадцать!
— *Девятнадцать… Учишься? Работаешь? *— она делает вид, будто не замечает моей шутки.
— Учиться бросил. Все твердят, что ум мой — враг мой. Так что, работаю. Работа моя, кстати, связана с лицемерием. Ее я тоже, зачастую, ненавижу.
— Вот оно как. Полный набор: социопта, эгоист, лжец и лицемер.— смеется.

Какое-то время идем молча. Пока она не указывает рукою на мой фотоаппарат:
— Понимаешь, я ведь тоже фотограф. Только мой аппарат сломался. Вот, собираюсь приобрести новый. Только, сначала нужно заработать, а я, в отличие от тебя, студентка.

Она внезапно останавливается напротив здания, с мансарды которого свисают флаги России и США. Консульство. Я едва успеваю затормозить прежде, чем врезаться в чугунную ограду. Она продолжает:
— Я улетаю в Америку по Work and Travel. Надеюсь вернуться с хорошей техникой. К сожалению, в наших реалиях — это решающий фактор, если хочешь чего-нибудь добиться. — она печально улыбается.
— Так вот куда Вы торопитесь… Понятно…

Повисает пауза, я смотрю в пол, затем поднимаю глаза и смотрю на нее в упор:
— Знаете, я не стану провожать Вас до дверей — там слишком много народа. Удачи Вам за бугром. — говорю я со смешанными чувствами. Слишком внезапно. Как открытый люк на дороге. Слишком сумбурно. Кто ты? Указательным пальцем кручу фокусное кольцо.
— Забавно. Ты — один из последних людей, с кем я тут общаюсь… ну, на ближайшие несколько месяцев… С… спасибо за компанию, творческих успехов.

Она протягивает мне руку. Впервые я касаюсь ее. Она снимает солнцезащитные очки и я пристально вглядываюсь в глаза. Они голубые и чересчур искренние. Я чувствую тошноту.
— И Вам того же самого…
— *Больше не говорите, что вы плохой собеседник. *— она делает серьезное лицо — Во-первых, это не так… Кроме того, процентов восемьдесят это, конечно, оттолкнет, но остальных только подстегнет.
— Спасибо. На то и рассчитано.

Думаю про себя: а какой в этом прок? Выдергиваю свою ладонь. Неопределенно машу в ее сторону, отворачиваюсь и иду восвояси, кидая последний взгляд через плечо. Пройдя несколько пролетов, я останавливаюсь, снимаю рюкзак, скадываю фотокамеру в специальный отсек, достаю и надеваю очки. Долго поправляюсь и расчесываю свои длинные волнистые «белокудри». Теперь я выгляжу на все сто, черт подери!

Утро четверга. Первое утро моего двухнедельного отпуска. Улицы еще пустынны, но массы уже потихоньку высыпают из своих домов, а значит, мне пора домой. Я так и не снял ее портрет. Единственное, что у меня есть — это снимок тени фотографа и дикое желание вернуться… завтра… Но она ненавидит возвращаться.

Весь оставшийся день провожу в постели. Ужасно разболелась голова. Я пытался почитать книгу этого шотландского писателя или посмотреть какой-нибудь из засмотренных до дыр киношедевров конца прошлого века, но ничего не вышло.
Когда я сел просматривать отснятый материал, я обнаружил ее. На пейзаже. Она стоит на противоположном берегу и смотрит, как я курю. Слишком далеко, лица не видно, только очертания.

Я пролистал еще несколько снимков и остановился на том самом, сделанном на мосту. Сейчас я вижу, что тень была оставлена на закате, когда солнце было там, где заканчивается эта река… и я понимаю, что хочу смотреть на облака и видеть корабли, силуэты человека с фотоаппаратом в оконных проемах, людей на том берегу. Хочу переходить дорогу на зеленый сигнал светофора. Хочу знать ее имя.

Она улыбается мне и говорит: «Я пока еще хочу жить».